Муравей, муравьишичко...

[nasun]

Так как я нуб, к тому же, вечно летающий в облаках нуб, то до вчерашнего дня верила, что на внеконкурс ДВ нужно писать фики с персонажами других команд, и наваяла сию бытовую зарисовку про мелких няшек Джои. В итоге, всё оказалось не так, как казалось, и эта зарисовка с командного сообщества перекочевала в мой дневник. Еще раз извиняюсь перед бетой, за то, что она зря это бетила. Прости, бета.
Название: Муравей
Автор: Кагуура Джасуанто
Бета: volpe
Фандом: Гинтама
Персонажи: Гинтоки, Кацура, Такасуги
Тип: джен
Размер: мини (1510 слов)
Рейтинг: PG-13
Жанр: стёб с примесью флаффа
Дисклеймер: Сорачи-сэнсей
Саммари: О том, как борьба с безграмотностью может превратиться в борьбу с нечистью. Тамлайн: времена обучения у Шойо.
Авторские примечания: В тексте присутствует столь нелюбимый фандомом (но любимый каноном) образ Кацуры-шизофреника и не самые аппетитные описания (впрочем, никакой графичности).

"Мир полон дураков", — часто говорил отец, всматриваясь куда-то в пространство с грустным выражением на лице.

В далеком беззаботном детстве, когда ему было года три от роду, Шинске спрашивал отца, кто это такие и где он может их найти. Отец на это только горестно вздыхал и отвечал, что этих людей и искать не нужно — они сами тебя найдут.

Сейчас Шинске наблюдал за сонным Гинтоки, который показательно зевал, выражая свою полную незаинтересованность в окружающем мире и излишне активном Кацуре, вдохновленно тому что-то рассказывающем. Еще при первом знакомстве на поверхность выплыла одна очевидность — они оба полные дураки. Один, потому что к своим тринадцати годам не додумался выучить основы чтения и письма, а второй — потому что пытался исправить это прискорбное положение. Стоит ли говорить, что дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

— Смотри, этот иероглиф означает "лошадь", а если к нему добавить еще один, вот такой, то получится "дурак", — спокойным тоном объяснял Кацура, осторожно выводя нужные знаки на толстой желтоватой бумаге. Гинтоки сосредоточенно вгляделся сначала в один иероглиф, потом во второй и глупо спросил:

— А чем они отличаются?

— Гинтоки, должен же быть предел безграмотности — даже самые маленькие дети знают, чем отличается лошадь от дурака, — Кацуру можно было назвать очень терпеливым учителем — он с воистину божественным спокойствием отвечал на все вопросы своего ученика, даже самые глупые. Его проблема состояла только в том, что он не всегда понимал эти вопросы правильно.

— Я вообще-то про эти закорючки, — Саката ткнул указательным пальцем в один из иероглифов.

— Это не закорючки, это — кандзи, — как уже было сказано, Кацура был очень терпеливым учителем — он в десятый раз принялся объяснять, что такое кандзи и зачем оно нужно. Гинтоки только недовольно скривился и тихо пробормотал, что закорючка так и останется закорючкой, как бы ты её не называл.

Бой с безграмотностью, как назвал это абсолютно бесполезное времяпрепровождение Кацура, продолжался уже около часа. Гинтоки от скуки макал подушечки пальцев в чернила и рисовал поверх любовно выведенных Кацурой кандзи незамысловатые изображения палочных человечков. Мы ведь уже говорили, что Кацура был терпеливым учителем? Но...

— Я уже в который раз спрашиваю, чем этот значок отличается от этого? — Гинтоки давно надоело сие довольно скучное занятие, и он фактически не скрывал своего раздражения.

— Я уже в который раз объясняю, - всё-таки терпение Котаро не смогло выдержать натиска глупых однообразных вопросов и абсолютного игнорирования ответов на них. — Они совершенно разные. Это — "собака", а это — "труп"!

— А разве собака не может быть трупом? Или труп не может быть собакой? И эти черточки совсем не похожи на собаку! Вот, — Гинтоки резко макнул палец в чернила и набросал им на бумаге что-то отдаленно напоминающее четвероногое животное, — собака! Ну, а труп... Если этот твой "ерогриф" считать расчлененным трупом, то вполне может быть.

— Гинтоки, я знал, что ты тупой, но даже не подозревал насколько, - Шинске, которого "борьба с безграмотностью" сначала забавляла, и он тихо хихикал над бесполезными попытками Зуры втолковать что-то этому неучу, теперь был тоже основательно взбешен. Если бы не просьба учителя присмотреть за тем, как пройдет первый день Котаро в качестве наставника и научится ли чему Саката, то он давно бы уже свалил отсюда подальше. Бытность наблюдателя уже вызывала некое подобие отвращения.

— Ты еще здесь? — Саката покосился на говорившего.

— Если бы не сэнсей, меня бы давно здесь не было, уж поверь, — Шинске горько вздохнул, правой рукой убрав челку с глаз.

— Муравей, — прошептал Гинтоки, прикипев взглядом к тому месту, где еще недавно была челка.

— Сам ты муравей, — огрызнулся Такасуги, восприняв это на свой счет.

— Муравей, — Кацура тем временем ткнул Гину под нос бумажку с очередным иероглифом. — Вот так пишется "муравей".

— У Шинске в волосах муравей, — решил уточнить Гинтоки. Кацура, не обратив на это никакого внимания, всё продолжал что-то объяснять, а Такасуги начал смешно трясти головой в попытках избавиться от возможного нежелательного представителя земной фауны.

— Можешь и не стараться — его уже нет, — Гинтоки продолжал разглядывать шевелюру Такасуги на предмет насекомых.

— А, может, он в ухо забрался? — предположил Кацура, держа в руках листочек с очередным иероглифом, значение которого не замедлил объяснить. — "Ухо".

— А что, если он из этого уха и вылез? — после того как Саката, будто громом пораженный, сказал эту фразу и был удостоен странного взгляда со стороны Шинске в свой адрес, то не замедлил продолжить внезапно пришедшую в голову теорию. — А ведь там может быть целый муравейник! Вот, сам подумай — ты ведь спишь по ночам, да? И уши не затыкаешь?

— А ты затыкаешь? — сколько было скепсиса в голосе Такасуги, но Гинтоки, естественно, не удостоил это даже толикой своего драгоценного внимания, полностью сосредоточившись на собственных предположениях:

— Если ты не затыкаешь уши, то туда запросто может забраться муравей. И не просто муравей, а беременный муравей! И он там вполне мог отложить яйца, много яиц, из которых позже вылупились маленькие муравьята. А поскольку муравьята хотят кушать, но мама-муравьиха не может им предложить ничего стоящего... Они начали пожирать его мозги! — последнюю фразу Гинтоки выговорил особо зловеще, скривив при этом довольно забавную рожицу.

— Ого! — прошептал впечатленный Кацура, но всё же возразил, — Но обычный человек не сможет выжить без мозгов.

— А как же ты? — хоть Гинтоки уже и знал, что подобные подколки Кацура просто не воспринимает, но всё же желание показать всю свою остроумность пересилило.

— Я не обычный, — спокойный невозмутимый тон Зуры явно кричал о том, что шутка не оценена, и субъект даже не понял, что это, собственно, являлось шуткой. — Если подумать серьёзно, то я нахожу всему происходящему только одно объяснение — Такасуги уже мертв.

— А? — пожалуй, самой большой неожиданностью это было для самого Такасуги.

— Точно, — подхватил Гинтоки, в голову которого тут же посыпались бредовые идеи, и одну из них он тут же озвучил перед всей возможной публикой. — Он — живой мертвец! И его срочно нужно похоронить! Хотя, постой, его еще можно спасти, и я знаю как.

На этих словах Сакаты Кацура схватил кисточку и бумагу:

— Говори — записываю.

Шинске пораженно наблюдал, как Гинтоки с умным видом надиктовывает Зуре способы оживить живого мертвеца. Почему-то все способы включали в себя пункт "поколотить палкой", и только последний отличился оригинальностью — там нужно было схватить мертвеца за волосы и протащить его так три круга вокруг священного места.

— Для пущего эффекта нужно испробовать все пункты один за другим, — подытожил Гинтоки.

— Хорошо, — Кацура отложил в сторону письменные принадлежности и схватил непонятно откуда взявшийся синай. — Я спасу тебя, Шинске!

Такасуги уже думал растеряться, что и подобало бы ему сделать в столь абсурдной ситуации, но, мысленно отбросив стереотипы, он всё же решил бороться до победного конца.

— Зура, постой, — спокойно и настойчиво он попытался остановить возможную будущую драку или, точнее, избиение. Тот действительно остановился.

— Не слушай его! — Гинтоки тоже был не из тех, кто легко уступает. — Это уже не тот Такасуги, которого ты знал!
Шинске обдумал последние слова своего нынешнего оппонента, и в его голове поселилась идея.

— Не слушай его! — впрочем, идея мало чем отличалась от аналогичной у Гинтоки. — Это уже не тот Гинтоки, которого ты знал!

— А поподробнее? - на этот раз пришел черед удивляться Сакате. Кацура тоже заинтересованно уставился на Шинске. Тот, оценив всеобщее внимание к своей персоне, мысленно сформулировал первое предложение своего будущего монолога, тут же его озвучив:

— На самом деле в Гинтоки вселился ёкай и захватил его разум.

— Чего? - в отличие от Такасуги, Саката не стал молча выслушивать о себе небылицы и возмутился подобной клевете. Впрочем, возмущение не произвело особого эффекта, что доказывал факт продолжения истории Такасуги:

— Как ты думаешь, почему у него волосы столь неестественного цвета? Да еще и завиваются... На самом деле Саката родился рыжим.

— Да? А почему я узнаю такое о себе только сейчас? — Гинтоки даже вырвал у себя один волосок, дабы убедиться в его кристальной белизне и отсутствию красных отблесков.

— Я не помню название этого ёкая, но внешне он напоминает белую желейную массу с щупальцами. Он проникает через уши в голову своей жертвы, высасывает мозг, а потом сам принимает его форму и управляет таким образом человеческим телом. Единственный признак того, что твои мозги сожрало это существо — мгновенное отупение и белые волосы.

— Это уже два признака, - угрюмо поправил Гинтоки, а потом добавил бодрее. - К тому же, ты фактически повторяешь то, что говорил я.

— А чтобы спасти Гина, необходимо пять раз поколотить его палкой, — игнорируя последовавшие за этой фразой возмущенные вскрики Сакаты и яростные обвивения в плагиате, Такасуги продолжал. — И, в завершение, схватить его за волосы и протащить тридцать три круга вокруг Шойо-сэнсея.

Пока Гинтоки, пытавшийся отстоять свои авторские права, и Шинске, чисто из принципа не желающий проигрывать, спорили, Кацура напряженно обдумывал ситуацию на данный момент. Он переложил синай в левую руку, а правую сжал в кулак и пафосно приложил её к своей груди. Для окончательного эффекта он прокричал "Я спасу вас, ребята!" и принялся активно спасать.

Что могут сделать два безоружных мальчика против одного психа с палкой? Они уже слишком поздно поняли, что ничего, поэтому сейчас оба лежали на полу и в синяках. Сил двигаться, да что там двигаться — говорить, в себе не находилось. Единственный, кто еще стоял на ногах, был...

— Отлично, часть уже сделана, осталось совсем немного, — странно улыбчивый Кацура под таким углом, с положения лежа, выглядел особенно устрашающим. — Найти хотя бы одного Шойо-сэнсея труда не составит, но где мне найти хотя бы одну святыню?

Эти слова были подобны приговору, поэтому вселили силы бороться в их уже израненные души.

— Я убью тебя, — прошипели в унисон Саката и Такасуги, медленно поднимаясь с деревянного пола. Секундный взгляд друг на друга, синхронный кивок и произнесенное вместе:

— Нет, мы убьем тебя.