Прием-прием, из зарослей малины.
Свежий воздух, малиновый запах и кот по имени Хома рядом действуют освежающе и вдохновляюще, поэтому...
Я же раньше писала где-то в дневнике, что драббл от меня - дело сомнительное, но тут МНЕ ПРИСПИЧИЛО. Сейчас на меня напало желание пейсать атмосферные летние стословники и я уже успела три раза прошерстить однострочники, но там все унылота. Собсно, хотеть подобие заявок на атмосферные стословники соответственно: джен, гет, фем. Ну, и чтобы не было, как со всеми моими фмобами(они все еще ждут своего часа) - пока не больше трех(если будет три).
Ммм?
Первый пошелДля
FlagreitКьюбей/Цукуё, 219 слов, адский флафф, обоснуй сдох- Ты первый раз в Ёшиваре?
- Нет.
- Тогда чего боишься?
Кьюбей поспешно отпустила локоть Цукуё и нервно огляделась по сторонам. Людей вокруг было очень много – настолько много, что никто ни на кого не обращал внимания. Вечерняя Ёшивара – живая Ёшивара, ведь этот город просыпался только ближе к ночи.
Кьюбей бывала здесь уже много раз, и первое время очень смущалась. Но потом привыкла.
Этим вечером же всё было по другому: небо было другим, люди другими, она сама была другой.
- Я не привыкла гулять… так. И оно слишком красное.
- У нас есть только такая одежда. Извини.
Спину обдавало холодным ветром – скользкая ткань постоянно сползала и обнажала плечи. Тот же ветер вовсю гулял в ногах. Кьюбей еще раз поправила пояс, потуже его завязала. Казалось, еще немного и этот ненадежный кусок ткани сорвет вместе с потоком воздуха.
- Не поправляй – оно так и должно быть, - Цукуё говорила равнодушно – излишне равнодушно - и смотрела куда-то в небо.
- Но я словно голая. Возможно, такое нормально носить здешним женщинам, но не самураям. Наверняка я в нем выгляжу смешно.
Цукуё всё еще смотрела на небо. Оно действительно такое интересное?
- Мне нравится, - теперь Цукуё смотрела на нее и едва заметно улыбалась.
- А небо и правда интересное, - вслух сказала Кьюбей. Наверняка сейчас она и эта скользкая тряпка были одного цвета.Для
LaoraОтаэ/Гинтоки, 298 слов, грустный флафф и кудрявые комочкиОтаэ говорила, что ему нельзя пить.
— Гин-сан, тебе нельзя пить, — да, именно так и говорила.
Отаэ говорила, что саке очень вредное для организма.
— Гин-сан, я тут нашла один рецепт целебного саке — тебе должно понравиться, — а это она сказала, когда поняла, что некоторые вещи в этом мире даже ей не под силу исправить.
Еще Отаэ говорила, что этот новый целебный напиток изменит его жизнь навсегда.
Отаэ не врала. К сожалению.
Колени Отаэ были такими теплыми и мягкими, что поначалу Гинтоки даже не возражал против своего нынешнего состояния. И пусть он в этот момент не чувствовал рук и ног — их просто не было — зато он прекрасно ощущал приятные ритмичные поглаживания. Он не мог говорить — рта тоже не было — но зато у него отлично получалось урчать.
— Даже не знаю, как так получилось, — вздыхала Отаэ, а Гинтоки в ответ только сильнее заурчал. — Может ты съел что-то не то?
Он честно попытался проурчать ответ, но даже если бы он это сказал нормально, его бы не послушали. Отаэ скорее бы поверила, что Гинтоки таким и родился, чем признала тот факт, что во всем виновато её целебное саке.
— Ты не расстраивайся, Гин-сан. Даже если ты сейчас похож на пушистый комочек ваты с глазками — смотри в будущее с оптимизмом, — она легко надавила большим пальцем на одну точку между глазами, а потом принялась легко её массировать. От этого у Гинтоки внутри закрутился теплый вихрь приятных ощущений, и он слегка прищурился от удовольствия.
— Я тут нашла рецепт одной мази, что должна тебе помочь, — теперь она слегка теребила ладонью его кудряшки — так хорошо Гинтоки редко себя чувствовал.
Он знал, что как бы там ни было, все вернется на свои места. Все всегда возвращается на свои места. А пока можно и поурчать.Поднимаю темку, вдруг кто еще чего подкинет)